Горячая весна 2015-го - Страница 56

Госсекретарь подошел к нему совершенно неживой походкой, словно деревянная кукла, и протянул Косицыну белый бумажный конверт с американским орлом в левом верхнем углу.

– Возьмите, господин министр. Это заявление народа и правительства Соединенных Штатов Америки.

Косицын открыл незапечатанный конверт, извлек оттуда два листка на бланках представительства США в Женеве на английском и русском языках и углубился в чтение, вынуждая госсекретаря стоять перед ним чуть ли не навытяжку.

В документе не было ничего оригинального. Сначала следовали уверения в доброй воле Соединенных Штатов и государств коалиции. Затем шел внушительный список претензий к России и Белоруссии. Затем выражалось сожаление, что цивилизованный диалог с их руководством оказался невозможным. В конце было прописано самое интересное – список требований. Американцы требовали демилитаризации Калининградской области и зоны вдоль границ прибалтийских стран шириной в сотню километров. Допуск в эту зону международных инспекторов. Вывод российских войск и военных объектов из Белоруссии и с «оккупированных грузинских территорий». Ликвидацию подводных сил Балтийского флота. Ввод в Калининградскую область международного полицейского контингента в три тысячи человек с легким вооружением для обеспечения проведения свободных выборов в регионе. И так далее – всего на двадцать один пункт.

«Сколько там было пунктов в австрийском ультиматуме Сербии? – на миг задумался Косицын. – Черт, никак не вспомнить… Но суть та же самая – требования заведомо неприемлемы, а значит, война неизбежна».

Зато вспомнилось, что австрийцы тогда давали на раздумья всего двое суток. Американцы были щедрее. Срок их ультиматума истекал через две недели. Никаких угроз в конце документа прописано не было, напротив, выражалась уверенность в том, что переговоры между сторонами прерваны не будут, но его содержание от этого не становилось менее зловещим.

– Копии этого документа будут вручены вашему послу в Вашингтоне и вашему заместителю в Москве, – сказал Хейли, видя, что Косицын заканчивает чтение. – Кроме того, президент Кейсон сейчас выступает с обращением к нации.

Министр поднял на него глаза.

– Ты в своем уме, Стивен? – Он спросил по-русски, будучи уверенным, что американец его поймет. – Ты предъявляешь ультиматум ядерной державе! Я всегда считал режим Кейсона деструктивным, но это, – он потряс бумагой, – полностью переходит все границы! Хотите быть ответственными за предстоящий апокалипсис?!

Это выходило за всякие дипломатические рамки и за инструкции, согласно которым он не должен был угрожать американцам ни при каком раскладе. Демонстрировать несгибаемость сколько душе угодно, но забыть, что у России есть ядерное оружие. Однако шестнадцать лет назад Евгений Косицын в скромной должности был на борту самолета, который премьер Примаков развернул над Атлантикой, и навсегда усвоил, что бывают моменты, когда политесом можно и пренебречь.

«Улечу в Москву, – зло подумал он. – К чертовой матери. Эта бумага лишает мое нахождение здесь всякого смысла. И пусть Шемякин потом твердит о неоптимальном решении».

– Правительство Соединенных Штатов – это не какой-то «режим»! – взвился Хейли.

Типичный представитель истеблишмента своей страны, госсекретарь убедил себя в том, «ядерный аргумент» русские ни в коем случае не используют в региональном конфликте, но червячок сомнения все же грыз его изнутри, и упоминание Косицыным апокалипсиса попало по больному месту. Но американец оставался дипломатом до мозга костей и возмутиться предпочел по «идеологически верному» пункту. Впрочем, он тут же взял себя в руки.

– Мне очень жаль, Евгений. Я думаю, что сегодня нам лучше расстаться, но переговоры должны быть продолжены…

– Ну уж нет, Стивен, – протянул Косицын со смешанным чувством горечи и злорадства. – После этого, – он потряс листками, – ни о каких переговорах не может быть и речи. Я возвращаюсь в Москву немедленно. За меня здесь остается Осокин. С этого дня все контакты будут осуществляться только через него. А сейчас мы вместе пойдем к старине Данге, и ты ему лично объяснишь, что вы, англосаксы, натворили. И если старика хватит удар, виновата в этом будет твоя страна!

28 апреля 2015 года. Россия, Подмосковье

Когда Геннадий Рогов только готовился к вступлению в должность президента, с ним были проведены несколько занятий для закрепления навыков, которыми высшее должностное лицо страны обладать обязано, но которые тем не менее никогда не афишировались. Они включали в себя, например, принципы работы с «ядерным чемоданчиком», который на самом деле представлял собой терминал экстренной связи с военным руководством любого уровня. Чемоданчик все эти годы находился рядом, задачей специально отобранного офицера в черной морской форме было никогда не отдаляться от президента дальше чем на пятнадцать метров. Рогов несколько раз пользовался устройством во время военных маневров и уже не считал его чем-то инфернальным.

Другое занятие включало в себя отработку быстрого покидания кремлевской резиденции в случае чрезвычайных обстоятельств через туннели так называемого «Метро-2» и за прошедшие семь лет основательно забылось. Поэтому действия по сигналу «атом», объявленному руководством ГУО, как только там узнали об ультиматуме, произвели на Рогова сильное впечатление.

Президент сегодня задержался в Кремле дольше обычного, беседуя с главой администрации Шемякиным о внутриполитическом положении. Политиков вывели из кабинета, игнорируя лифт, доставили в подвал кремлевского корпуса и в бронированной клети по длинному бетонированному колодцу опустили на многометровую глубину, где на крохотной станции всегда стоял наготове поезд из четырех вагонов.