Горячая весна 2015-го - Страница 67

Их полк был слишком ценной единицей, чтобы использовать его раньше, чем в небе наступит кризис. Однако кризис мог наступить практически в любой момент.

10 мая 2015 года, 7.00 по московскому времени. Россия, Калининградская область

Район сосредоточения тоже оказался в лесу, метрах в четырехстах от железной дороги. Солдаты ожидали увидеть здесь более или менее подготовленные позиции, вроде тех, которые сами рыли все эти три недели, но тут не было буквально ничего. Батальон скопился длинной неровной полосой с востока на запад, выставил дозоры и получил приказ замаскироваться. Бомбардировка продолжалась. Пару раз взрывы раздавались не дальше чем в километре, но в основном грохотало по-прежнему на юге.

К половине шестого, когда уже стало светло, послышался шум автомобильных двигателей и с дороги в лес свернули два открытых «КамАЗа» с полевыми кухнями на прицепах. В кузовах грузовиков были боеприпасы, которые немедленно начали распределять по ротам. Каждому досталось по три пачки автоматных патронов, вдобавок к тем четырем рожкам, что были ранее, и по гранате. На расположившихся в отдалении кухнях что-то готовилось.

Опять потянулось ожидание. Василий даже попытался заснуть, но сон не шел. Подумал было окопаться, но, наткнувшись под дерном на сплетения сосновых корней, бросил.

На завтрак оказалась не осточертевшая всем перловка полувековой, наверное, давности закладки на хранение, а вполне съедобное пшено. Василий почти успел прикончить свои полкотелка каши, когда их и накрыло.

Магниевой яркости вспышка сверкнула в кронах деревьев, казалось, вспыхнул сам воздух. Грохот взрыва был похож на свисток великана. Стоявших и сидевших сбило с ног. Василия что-то ударило по правой стороне каски, и он, выронив котелок с остатками каши, скорчился в неглубокой ямке, закрыв голову руками. Можно было ожидать продолжения, но оно не последовало. Нашарив автомат, он поднял голову.

Оглушенные солдаты на четвереньках расползались в стороны, пару деревьев расщепило, кругом валялись сучья, которых не было до этого. Кухня лежала на боку, по земле растекался чай из пробитого котла, дальше чадил разгорающийся грузовик, и кто-то монотонно вопил на высокой ноте, прерываясь только на то, чтобы со всхлипом набрать воздуха. В ушах звенело.

– Доктора! Санитаров сюда! – заорали с другой стороны.

Несколько новобранцев после взрыва в панике убежали в разные стороны и теперь возвращались, пристыженно оглядываясь.

– Васька! Ранен? – крикнули сзади.

Он осторожно ощупал каску, потом голову. Каска оказалась цела, голова тоже, а вот от уха свешивался и обильно кровил какой-то клочок. Вокруг него собралось несколько человек. Подошел лейтенант Пшеничный, командир взвода, присмотрелся.

– Фигня. Царапина. Щепкой, похоже. Наклони-ка голову.

Василий снял каску и наклонил голову влево. Лейтенант достал нож и зашел к нему за спину. Ухо пронзила короткая боль. Василий вздрогнул и зашипел.

– Тебе мочку уха срезало, – объяснил лейтенант, пряча нож и выкидывая в кусты окровавленный кусочек плоти. – Вот на такусенькой ниточке висело. Руками не трогать, а то заражение пойдет. Дрождинов, залепи ему пластырем.

Из всей второй роты он оказался единственным пострадавшим. Другие роты отделались не так легко. В третьей погибли пятеро собравшихся у кухни, прапорщик и солдат-кашевар. Еще с десяток были ранены. В большинстве – легко.

– Пожрали, нах… – мрачно заметил рядом с Василием сержант, командир отделения. – Прямо по кухне… Наверняка с инфракрасным наведением от беспилотника.

Ухо начало болеть.

10 мая 2015 года, 7.40 по московскому времени. Россия, Москва

– Как хочешь, мама, но больше я здесь сидеть не буду!

Ольга вскочила с лавочки и, уперев руки в бока, с вызовом посмотрела на мать. Воздушную тревогу уже полчаса как отменили, но на станции метро оставалось еще довольно много народу. С грохотом к перрону подкатил поезд. В вагоне виднелись люди, и, несмотря на их бледный вид, трудно было отделаться от ощущения, что жизнь постепенно начинает налаживаться.

Мать подняла голову, и Ольга увидела ее красные от слез и недосыпа глаза. Сразу вспомнилось, как они под тоскливый вой установленных на крышах сирен бежали ночью к метро. Меньше пяти часов назад, а кажется – целая вечность прошла.

– Мама, ну что ты, в самом деле! Нас же не разбомбили, значит, и дальше не разбомбят!

– Да… Доченька… Я просто думаю: как там Олежка?

Последнее письмо от Олега пришло три недели назад. Там он вскользь упоминал о том, что ему присвоили звание ефрейтора, и сообщал, что из «учебки» его отправляют «в войска». Больше вестей от него не было, и куда его отправили, было совершенно непонятно. Среди людей на станции распространялись слухи, что этим утром американцы бомбили Калининград, Минск, Витебск и Смоленск, и Олег вполне мог оказаться там.

Ольга нахмурилась. Она вспомнила, что от Васьки последнее письмо пришло как раз из Калининграда, где сейчас, наверное, уже шли бои. Ольга отвернулась и украдкой шмыгнула носом. Васька, которого она обещала ждать, наверняка уже воевал.

«А вдруг он ранен или даже убит? А вдруг Олег тоже? Должно же это как-то почувствоваться?»

Ольга прислушалась к своим ощущениям, но ничего особенного не почувствовала.

– Ладно, Оль, пошли. – Мать вздохнула и положила руку дочке на плечо. – Сейчас вернемся, поедим, соберем вещи и отправим тебя к тете Маше, в Арзамас…

– Никуда я не поеду, мам, – сказала Ольга, когда они, выйдя из метро, шли по подземному переходу мимо наполовину перекрывавшей проход выдвижной двери сейфовой толщины. – Сама подумай, сколько сейчас таких умных? На МКАДе наверняка сплошные пробки, все из города бежать кинулись. И к вокзалам не подобраться. Так что никуда мы не уедем. Будем дома сидеть и ждать. Пока все это кончится.