Горячая весна 2015-го - Страница 69

10 мая 2015 года, 7.30 по Гринвичу (10.30 по Москве). Россия, Калининградская область

Городок живо напомнил Дмитрию не то Берлин после штурма Советской армией, не то Дрезден после налета англо-американской авиации. Ни единого целого здания не осталось, но в большинстве развалин, особенно в центре, угадывался немецкий стиль постройки: красный кирпич в окружении деревянной или металлической решетки. Для этих домов война была уже не первой.

Улицы были завалены невообразимым крошевом из обломков кирпича и черепицы. Слышался рев пламени, пожирающего остатки многих домов, сверху хлопьями падала жирная черная сажа. Над полным разгромом возвышалось здание старого немецкого собора. Со снесенной снарядами крышей и верхним этажом, оно напоминало обломанный зуб.

За железнодорожным переездом (репортер, кстати, вспомнил название города – Железнодорожный) колонна остановилась. Дмитрий решил, что развалины на пути оказались совершенно непроходимыми, но оказалось, что впереди пикет военной полиции, сортировавший машины: «комбат-ви» – направо, «эн-си-ви» – налево. Вдалеке еще стреляли, но как-то лениво. Зато каждые сорок-пятьдесят секунд с неба доносился визгливый грохот – это оставшиеся на польской стороне батареи продолжали посылать залп за залпом.

На небольшой площадке вдоль линии почти целых двухэтажных домиков, под «звездами и полосами», свисающими из окна второго этажа, уже разворачивался импровизированный военный лагерь.

– Джо, поднимай антенну, попытайся наладить связь, – напяливая каску, бросил Дмитрий и, проверив, как на нем сидит дурацкий синий бронежилет с надписью «Press» на груди и спине, выбрался из кабины.

Защитное снаряжение было до ужаса тяжелым и неудобным, но генерал Джонсон, командующий группировкой, обещал, что любой корреспондент, замеченный без такового, вылетит обратно в Штаты в течение суток. Под конвоем. Если останется жив, потому что солдаты на войне делаются очень подозрительными к посторонним.

Дмитрий подошел к группе солдат, лица которых казались ему смутно знакомыми. Они вяло ответили на его приветствие.

– Привет, парни! Ответите на несколько вопросов? Давно ли вы здесь?

– Да уже часа полтора как, – ответил ему сержант по кличке «Доберман».

– Потери были?

– В роте «А» один подорвался на мине. У поляков точно есть потери, это же польский сектор. А вообще здесь большого боя не было, позиции Ивана дальше к северу. Этот городишко на границе совсем.

– То есть вы не видели русских?

Среди солдат послышались короткие смешки.

– Почему не видели? Видели. Вон лежат, – сказал Доберман, – иди посмотри.

Часть площади, судя по посеченным осколками горкам и качелям, представляла собой детскую площадку, огороженную врытыми в землю автомобильными шинами, покрашенными в розовый и голубой цвета. За барьером шин лежали два трупа: женщина и девочка лет семи. Женщина лежала ничком, нелепо раскинув ноги в грязных кроссовках. На спине яркой куртки запекшейся кровью выделялся длинный, от самой шеи порез. Девочка свернулась калачиком. Видимых повреждений у нее заметно не было, но земля под трупами пропиталась кровью.

– Это снарядом их, – пояснили сзади, – еще ночью.

– Что там у вас? – послышался сзади голос Джо. Оператор, держа камеру наготове, подошел к Дмитрию и застыл, увидев мертвецов. – Да уж… А хороший получился бы план!

В отличие от американских солдат, трупы которых запрещалось снимать категорически, погибших мирных жителей снимать просто «не рекомендовалось». В любом случае начинать съемку с этого не стоило. Тот же Доберман выглядел куда более благодарным объектом первого репортажа. В этот момент Дмитрию показалось, что от трупа девочки исходит какой-то писк. Он осторожно наклонился.

– Да не трогай их! Мертвые как дерево, мы проверяли, – произнесли сзади.

Писк повторился. Проклиная бронежилет, репортер наклонился еще ниже и за лапу вытащил маленького черного котенка, прятавшегося во вкопанной шине. Котенок немедленно вцепился когтями ему в рукав.

– Надо же! И снаряды ему нипочем, – отметил Доберман.

Дмитрий оторвал когти от своего рукава и вручил котенка сержанту.

– Держи. То-то все при тебе: ботинки, каска, очки, оружие, – а чего-то не хватает для картинки! – Потом обернулся к поднимающему камеру Джо: – Работаем, давай микрофон.

Машинально развернувшись так, чтобы свет попадал ему на лицо, трупы не попадали в кадр, а на заднем плане оказалась группа солдат во главе с поглаживающим котенка Доберманом, Дмитрий поднял микрофон.

– Я приветствую вас с переднего края мировой демократии, – произнес он, дождавшись сигнала оператора. – Мы находимся в небольшом городе уже на территории анклава. Силы Коалиции отбили этот город, находящийся всего в паре миль от границы, полчаса назад. И хотя здесь еще слышится стрельба, над городом уже реет гордое знамя свободы!

Джо, хорошо знавший манеру Дмитрия, повел камеру вправо, и в кадр попал еще один американский флаг, лениво полоскавшийся на высоком обломке стены.

10 мая 2015 года, 11.05 по московскому времени. Россия, Подмосковье

Семенов предпочел бы не покидать командного пункта Генштаба, куда сейчас сходились нити управления всеми боевыми подразделениями, но министр обороны убедил его в том, что на докладе президенту генерал должен присутствовать лично. Впрочем, далеко ехать не пришлось – убежище президента и защищенный командный пункт Генштаба под Чеховом находились в пятнадцати минутах езды по подземному туннелю.

Семенов отметил, что президент осунулся и словно бы постарел. Восемь часов нервного напряжения, которые длилась эта война, не прошли для него даром.